Интересные новости и факты (психология, нейрофизиология)

[ArefievPV]

Шимпанзе верно оценили вероятности
https://nplus1.ru/news/2024/06/20/chimpanzees-logical-reasoning
В экспериментах с чашками обезьяны меняли свой выбор, опираясь на новую информацию

Исследователи из Великобритании протестировали шимпанзе из Эдинбургского зоопарка с помощью модифицированной парадигмы двух чашек и обнаружили, что они зачастую правильно оценивают свои возможности в условиях нехватки информации и совершают оптимальный выбор. Результаты, опубликованные в Biology Letters, позволили ученым заключить, что логическое мышление шимпанзе не чуждо.

Существует гипотеза, что некоторые формы логических суждений доступны только человеку — причем не с рождения, а лишь после освоения речи. Это касается, например, выбора в условиях нехватки информации, который реализуются в задаче двух чашек и ей подобных. Если перед испытуемым поставить две перевернутых чашки, одна из которых содержит награду, и поднять ту, которая награды не содержит, человек наверняка ответит, где спрятано вознаграждение, проделав мысленную операцию: «награда в А или Б, и, поскольку она не в А, — значит, в Б». А вот маленькие дети, хоть и справляются с обычной задачей двух чашек, лишь к трем-пяти годам начинают верно решать более сложные вариации этой задачи. Кроме того, исследования показывают, что дети младше трех лет выбирают верную чашку просто методом исключения, не проделывая никаких мысленных операций.

Шимпанзе и другие человекообразные обезьяны тоже решают задачу двух чашек, однако некоторые ее модификации (где чашек и спрятанных предметов становится больше), даются им не всегда. Из-за этого ученые предполагают, что обезьяны — как и маленькие дети — не опираются на логику в своем выборе, а просто избегают пустой чашки. В таком случае можно предположить, что для развития логического мышления необходима речь, а нечеловеческие животные, вероятно, неспособны рассуждать логически так, как это делают люди. В то же время в других исследованиях человекообразные обезьяны справлялись с различными задачами с чашками — поэтому вопрос о логическом мышлении животных остается открытым.

Разобраться в этом вопросе попробовали Бенджамин Джонс (Benjamin Jones) и Джозеф Колл (Josep Call) из Сент-Эндрюсского университета. Они провели серию экспериментов с двенадцатью шимпанзе из Эдинбургского зоопарка.

Авторы пришли к выводу, что шимпанзе способны рассуждать логически, изменять свои решения при появлении новой информации, а также ретроспективно предполагать, что их предыдущий выбор был ошибочным. Также ученые предположили, что шимпанзе могут постфактум осознавать, что не были уверены в своем выборе, когда совершали его. Два последних эксперимента, по мнению авторов, продемонстрировали, что язык — по крайней мере для некоторых логических суждений — не является необходимым условием.

Возможно, способность к некоторым логическим суждениям не является отличительной чертой не только людей, но и вообще позвоночных. Недавно исследовательница из Шотландии показала, что шмели тоже способны рассуждать логически. Она адаптировала для них парадигмы двух, трех и четырех чашек — и везде насекомые в большинстве случаев делали верный выбор.

[ArefievPV]

Главной функцией языка оказалось общение, а не мышление
https://naked-science.ru/article/psy/glavnoj-funktsiej-yazyka
Хотя доступ к словам, синтаксическим структурам и нелингвистическим символам способен облегчить некоторые когнитивные процессы, язык вряд ли можно считать основой любой формы мышления. К такому выводу пришли ученые из США, проанализировав данные исследований за последние 20 лет.

Язык — определяющая характеристика человека как биологического вида, однако о его основной функции спорят десятилетиями. Достаточно вспомнить гипотезу Сепира — Уорфа, или гипотезу лингвистической относительности, согласно которой язык определяет мышление (строгая формулировка) или влияет на то, как люди мыслят и познают мир (мягкая формулировка). Она возникла в середине XX века, стала причиной множества дискуссий в научном сообществе, превратилась в излюбленный инструмент активистов — в частности, сторонников феминитивов — и по-прежнему остается недоказанной. Ученые, как правило, относятся к ней скептически, хотя наличие как таковой связи между языком и различными психическими процессами не отрицают.

Исследователи из Массачусетского технологического института и Калифорнийского университета в Беркли (оба — в США) проанализировали данные из области неврологии и смежных дисциплин за последние 20 лет и привели доказательства того, что в современном мире язык прежде всего необходим человеку для коммуникации, а не для мышления. Соответствующую научную статью опубликовал журнал Nature.

Авторы работы исходили из того, что, если для некоторых форм мышления действительно требуется язык, то лингвистические механизмы в обязательном порядке должны быть задействованы хотя бы в этих формах мышления. То есть ряд когнитивных процессов должен быть невозможен без языка. Если же язык — инструмент коммуникации, то он должен влиять на эффективность передачи информации.

Данные исследований афазии (локального отсутствия или расстройства уже сформировавшейся речи с нарушением восприятия речи при сохранении слуха. — Прим. ред.) показали, что все изученные формы мышления возможны без языка. Функциональная магнитно-резонансная томограмма выявила, что в различных формах мышления и аргументации не участвует языковая сеть — области мозга, которые отвечают за обработку значений слов и связей между ними. Кроме того, согласно обзору исследований, сохранение лингвистических способностей человека не означает отсутствия проблем с мышлением, хоть и может облегчить некоторые когнитивные процессы.

Аргументы в пользу того, что язык предназначен для общения, были связаны с межъязыковыми тенденциями. Например, носители разных языков, как правило, стремятся упрощать синтаксическую структуру высказываний, предпочитают определенный порядок слов. Подобные явления трудно объяснить, исходя из представления, что язык используется для внутреннего осмысления, и не обращая внимания на то, как с его помощью формулируются и обрабатываются высказывания. Авторы исследования рассмотрели все имеющиеся данные в совокупности и доказали, что формулировка выполняет прежде всего коммуникативную функцию.

Ученые пришли к выводу, что язык не служит основой для мыслительных процессов, но изменил человеческую культуру, позволив передавать приобретенные знания из поколения в поколение. Он, вероятнее всего, развивался параллельно с мышлением и логическими способностями и отражает, но не порождает сложность и утонченность человеческого познания.

[ArefievPV]

Нейроны времени способны настраиваться на разное время
https://www.nkj.ru/news/50506/
Для разных временных масштабов мозг использует разные «нейронные часы».

У нас у всех есть чувство времени, но это не значит, что где-то в нашем мозге есть автономные нейронные часы, равномерно тикающие, подобно настоящим. Точнее, часы есть, но они показывают не объективное внешнее время, а субъективное, определяемое исключительно личным опытом. Наша жизнь состоит из эпизодов, событий, которые имеют определённую длительность и последовательность друг относительно друга: мы что-то делали долго или недолго, что-то из того, что с нами произошло, случилось до или после другого события – и так далее.

О том, как устроены нейронные часы, мы уже как-то рассказывали. В мозге есть несколько зон, от которых зависит чувство времени, одна из них – так называемая энторинальная кора. Некоторое время назад в энторинальной коре обнаружили особые нейроны, которые назвали клетками временно́го контекста. Они дружно активируются, когда мозг сталкивается с новым опытом — например, когда нужно изучить незнакомую местность. Активировавшись, эти нейроны потом постепенно замолкают, каждый в своём темпе. Есть клетки, которые с течением времени сначала становятся более активными, а потом их активность падает. Некоторые сохраняют активность и тогда, когда мозг всё исследовал на одной территории и ушёл в другое место, – такие клетки позволяют сшить две последовательные временны́е карты в одну, расширяя временной контекст и охватывая разные события.

Так или иначе, определённым моментам времени, когда с мозгом что-то происходит, соответствует определённая конфигурация клеток временно́го контекста. Информация о том, какие нейроны боковой энторинальной коры активны в данный момент, отправляется в центр памяти: так формируется временна́я карта местности. Но если мы опираемся на индивидуальный опыт, то получается, что мы одновременно живём в разном временном ритме: какая-то цепочка событий развивается быстрее, какая-то медленнее, и происходят они одновременно. Кроме того, когда мы учимся выполнять какие-то действия, мы запоминаем их последовательность и продолжительность. Можно сказать, что тут нас могут выручить часы, но часы не всегда спасают – если вы учите, например, танец, вы не будете танцевать с часами в руке. Иными словами, нейроны времени (нейроны временно́го контекста) должны уметь различать временны́е узоры, выбирая из них нужный нам.

Именно в этом был смысл экспериментов сотрудников Университета Юты – показать, как нейроны времени справляются с различением временны́х последовательностей. Исследователи учили мышей отличать последовательности запахов по их длительности. Это было отчасти похоже на азбуку Морза, только вместо точек и тире, вместо долгих звуков и коротких тут были запаховые сигналы. Запах был всё время одинаковый, просто специальное устройство следило за тем, как долго поток ароматизированного воздуха идёт мимо мышиного носа. Одна из запаховых последовательностей сопровождалась наградой – порцией воды. В энторинальную кору мышей, туда, где сидели нейроны времени, вживляли имплант, который позволял следить за нейронной активностью (когда клетки активировались, в них перегруппировывались ионы кальция, и эту перегруппировку ионов можно было наблюдать в микроскоп).

В статье Nature Neuroscience говорится, что поначалу нейроны временно́го контекста активировались одинаковым образом вне зависимости от того, какой был запаховый ритм. Но по мере обучения в активности клеток появлялись различия – то есть определённый запаховый ритм вызывал в группе временных нейронов специальную активность, которая отличалась от активности во время другого ритма. Когда мышь ошибалась, то есть когда она готовилась пить воду после неправильной последовательности запахов, эту ошибку можно было видеть в нейронах времени – они активничали в неправильной последовательности. Наконец, когда активность нейронов времени подавляли, мыши продолжали чувствовать время в целом, то есть они понимали последовательность событий и могли эту последовательность предугадать. Но у них исчезало умение чувствовать сложные временны́е различия. То есть мыши понимали, что после запахов может быть угощение, но выучить длительность запаховых сигналов они были не в состоянии.

Общий вывод состоит в том, что клетки временно́го контекста различают временны́е свойства событий, которые во всех остальных отношениях похожи друг на друга, но это различение не появляется сразу. Клетки временно́го контекста нужны также для того, чтобы в нужный момент вспомнить те самые временны́е узоры, которые ты когда-то выучил относительно конкретных действий или событий. Выше мы говорили, что в мозге есть несколько зон, имеющих отношение к чувству времени – можно предположить, что они отслеживают разные временны́е масштабы. Нейроны энторинальной коры, очевидно, работают как хронометр повышенной точности: «большое» время без них почувствовать можно, но разобраться в сложных временны́х отличиях и отклонениях уже нельзя.

Чувство времени – сложная когнитивная функция (хотя она есть у самых разных животных), и, как обычно бывает со сложными когнитивными функциями, она часто становится первой жертвой разных психоневрологических болезней, среди которых есть и болезнь Альцгеймера. Возможно, изучив в подробностях работу временного отдела энторинальной коры, мы сможем заранее угадывать угрозу подобных заболеваний.

P.S. Ссылка в дополнение (хотя ссылка в тексте статьи есть), рекомендую информацию по ссылке прочитать:

Чувство времени и мозг
https://www.nkj.ru/archive/articles/41511/

[ArefievPV]

Вороны держат «орудия труда» в уме
https://www.nkj.ru/news/50608/
Серые вороны манипулируют предметами в соответствии с мысленным шаблоном до тех пор, пока новые обстоятельства не заставят их переменить поведение.

Многие животные используют орудия труда, но мало кто умеет их делать. И если говорить именно об изготовлении орудий труда, то, кроме человекообразных обезьян, тут есть два выдающихся примера – новокаледонские во́роны и какаду Гоффина. О тех и других мы писали неоднократно: какаду, например, относятся к своим инструментам бережно, как настоящие мастеровые, и могут пользоваться не одним инструментом, а целым набором. Во́роны же могут делать одни и те же орудия труда не одним, а разными способами, причём они способны, если нужно, собрать один большой инструмент из нескольких более мелких запчастей.

Новокаледонских воронов от какаду отличает то, что изготовление орудий труда у воронов наблюдали в естественной среде, тогда как какаду делали их пока только в экспериментальных условиях. Причём во́роны в дикой природе пользуются тремя видами орудий: прямыми палочками, крючками и штыками. Штыки в разных популяциях птиц отличаются, и отличия эти поддерживаются из поколения в поколение, что отчасти напоминает культурную традицию. С одной стороны, особенности орудий труда могут воспроизводиться просто благодаря обучению: молодая птица смотрит, что делает старая, и повторяет её действия. С другой стороны, у воронов может формироваться внутреннее представление, как должен выглядеть инструмент, после чего остаётся, так сказать, воплотить этот мысленный шаблон в реальность. Одно другому не мешает: в первом случае закрепление вида орудий труда происходит при взаимодействии между птицами, во втором случае всё происходит в психике одной и той же особи, которая когда-то научилась делать инструмент и теперь всякий раз обращается к прежнему опыту. Здесь важно, что птица обращается к мысленному шаблону, пока её не принуждают к обратному, пока нет очевидной необходимости что-то менять.

И с новокаледонскими во́ронами, и с какаду Гоффина ставили эксперименты, которые показали, что они действительно следуют мысленному шаблону – то есть они делали орудия труда в соответствии с теми требованиями, с которыми сталкивались в прошлом. Сотрудники Московского государственного университета и Бристольского университета попытались выяснить, есть ли такая способность у обычных серых ворон. Серые вороны в естественной среде орудия труда не делают, но, как и многие врановые, отличаются выдающимися когнитивными способностями. Трёх серых ворон обучали засовывать небольшие куски бумаги в щель в экране. За каждую правильно засунутую бумажку они получали угощение – личинку мучного хрущака. (С некоторой натяжкой можно назвать эти кусочки бумажки «одноразовыми орудиями труда».) На следующем этапе исследователи выясняли, могут ли вороны сами отрывать куски, которые можно поместить в щель, если им предоставить лист бумаги формата А4. Все три вороны додумались до правильных действий: они рвали бумагу и засовывали её в щель, причём без дополнительного обучения.

Далее их учили из четырёх синих и четырёх желтых кусков бумаги выбирать только синие, и после обучения снова давали большой лист бумаги – точнее, два листа, синий и жёлтый. Тут им тоже давали угощение, но угощение было, если можно так сказать, случайным: его давали только в половине тестовых проб и вне зависимости от того, какую бумажку вороны засунули в щель, жёлтую или синюю. Так делали, чтобы вороны не вздумали переучиться, чтобы у них не возникло новой связи между угощением и цветом тех бумажек, которые они должны были отрывать. И вороны в этой ситуации отрывали куски именно от синего листа – так, как они делали совсем недавно.

Затем ворон учили различать большие и маленькие бумажные прямоугольники – в щель опять нужно было засовывать прямоугольники определённого размера. «Экзамен», как и в прошлые разы, состоял в том, чтобы научиться самостоятельно рвать бумагу на нужные прямоугольники. Но после этого подопытных ворон переучивали на прямоугольники другого размера. Переучивание сказывалось на поведении: если ворона раньше делала маленькие треугольники, то теперь её учили делать большие – и она начинала делать большие; и наоборот.

Нам кажется естественным запоминать, что и как мы делали в прошлом, и не менять своего поведения без серьёзных на то причин. Но для этого на самом деле нужны недюжинные умственные способности: столкнувшись с похожей задачей, ты должен вспомнить, что ты делал раньше, и оценить новые условия – нужно ли ради них что-то менять или нет. Серые вороны, когда новые условия были случайные и непонятные, манипулировали бумагой в соответствии с мысленным шаблоном – то есть помня о том, чему их учили раньше (эксперимент с цветными бумажками). Когда условия всё-таки ощутимо склоняли к новым решениям (эксперимент с разноразмерными прямоугольниками), вороны новым решениям быстро обучались. Тут нужно не забывать, что подобные манипуляции объектами окружающей среды не есть какое-то видоспецифическое поведение для серых ворон. Можно ожидать, что и другие птицы с развитым мозгом демонстрируют схожую памятливость и одновременно когнитивную пластичность.

Результаты экспериментов описаны в Animal Cognition. Работа выполнена при поддержке Российского научного фонда.

[ArefievPV]

Транскраниальная ультразвуковая стимуляция мозга усилила чувство осознанности
https://nplus1.ru/news/2024/07/16/tfus-default-mode-network
Стимуляция привела к снижению функциональной связности в сети пассивного режима работы мозга

Американские исследователи провели пилотное исследование транскраниальной фокусированной ультразвуковой стимуляции мозга на тридцати добровольцах. Ультразвуком невысокой мощности ученые через череп воздействовали на заднюю поясную кору испытуемых, что привело к снижению функциональной связности в сети пассивного режима работы мозга и увеличению чувства осознанности — эффектам, схожим с эффектами медитации. Результаты опубликованы в Frontiers in Human Neuroscience.

Сеть пассивного режима работы мозга, или сеть режима по умолчанию (default mode network), активируется в моменты, когда человек бодрствует, но не решает никаких внешних задач. Ее активность связана с блужданием ума, планированием, размышлениями о прошлом и будущем, в которых «я» является объектом мысли.

Нарушением регуляции сети по умолчанию сопровождаются различные состояния и расстройства, в том числе депрессия, СДВГ, РАС и шизофрения. Например, предполагается, что аномальная активность этой сети может усиливать размышления при депрессии. В таком случае, снижение активности сети по умолчанию может помочь скорректировать некоторые состояния. Подобного эффекта можно достичь с помощью медитаций — у опытных практиков в процессе медитации функциональная связность сети по умолчанию снижается. Вероятно, это связано не столько со снижением активности сети, сколько с увеличением способности контролировать и подавлять ее работу при необходимости.

Чтобы оценить причинно-следственную связь между активностью сети по умолчанию и внутренними процессами, можно использовать методы неинвазивной стимуляции мозга. Именно это решили сделать Брайан Лорд (Brian Lord) из Университета Аризоны и его коллеги. Чтобы снизить активность сети режима по умолчанию, ученые использовали транскраниальный фокусированный ультразвук (TFUS) — с его помощью они стимулировали заднюю поясную кору, входящую в сеть режима по умолчанию, у пятнадцати здоровых добровольцев. Пятнадцать человек из контрольной группы подвергались имитации ультразвуковой стимуляции.

Чтобы реальная стимуляция подавила нейронную активность в целевой области, ученые использовали ультразвук с низким рабочим циклом (5,26 процента). Луч был сфокусирован на расстоянии 55 миллиметров, что соответствовало среднему расстоянию от поверхности скальпа, где был установлен преобразователь, до задней поясной коры. До стимуляции, а также спустя 5 и 25 минут после нее, испытуемые прошли фМРТ-сканирование. Также до и после стимуляции участники отчитывались о своих субъективных ощущениях — своими словами описывали перемены в состоянии и проходили ряд опросов, которые включали Торонтскую шкалу осознанности, визуально-аналоговую шкалу настроения и шкалу самоанализа.

По данным фМРТ после активной стимуляции у испытуемых снизилась функциональная связность между несколькими узлами сети режима по умолчанию. Снижение связности наблюдалось между полушариями в поясной коре, а также между медиальной и дорсолатеральной префронтальной корой и задней поясной извилиной. Спустя пять минут после стимуляции снижение связности наблюдалось вдоль средней линии сети режима по умолчанию, а спустя двадцать пять минут эффекты распространялись дальше — на левую и правую нижние теменные доли, медиальные теменные доли и левый височный полюс. В контрольной группе никаких существенных эффектов не было выявлено, но некоторое снижение связности наблюдалось спустя пять минут в соматомоторных и дорсальных сетях внимания.

В группе, которая испытывала настоящую стимуляцию, также увеличились оценки по шкалам осознанности, любопытства и децентрации (последнее отражает улучшение способности отстраняться от своих мыслей и чувств, избегая отождествления с ними). Участники из группы фиктивной стимуляции также отмечали повышение осознанности и любопытства, однако эффекты были не такими сильными. Ультразвуковая стимуляция также снизила оценки глобальной бодрости.

Почти все участники (одиннадцать из пятнадцати) из экспериментальной группы предположили, что они испытывали настоящую стимуляцию; из группы фиктивной стимуляции так ответили только трое. Изменения в психическом состоянии заметили две трети испытуемых из экспериментальной группы и треть — из группы фиктивной стимуляции. Также участники после транскраниальной ультразвуковой стимуляции отмечали ряд эффектов, произошедших в их «внутреннем пространстве для разговоров и размышлений»: «меньше мыслей», «менее блуждающий разум», «большее спокойствие», «меньше усилий для размышлений» и другие. Испытуемые из группы фиктивной стимуляции отмечали более «спокойное» и «текучее» состояние мыслей, а также возможность «организовать свои мысли на день».

Авторы пришли к выводу, что транскраниальный фокусированный ультразвук при воздействии на заднюю поясную кору может нарушить активность сети режима по умолчанию и вызвать субъективное повышение осознанности. В будущих исследованиях необходимо будет попытаться воспроизвести полученные эффекты на большей выборке, с более точными методами нацеливания и с разной интенсивностью ультразвука. Это позволит подобрать наиболее оптимальные параметры для нужной нейромодуляции.

Ранее исследователи выяснили, что неинвазивная стимуляция правой префронтальной коры лазером улучшает рабочую память людей — в экспериментах использовали свет с длиной волны 1064 нанометра.

[ArefievPV]

Действие псилоцибина объяснили рассинхронизацией мозговой активности
https://nplus1.ru/news/2024/07/18/psilocybin-basics
В сети пассивного режима работы мозга она сохранялась неделями

Американские исследователи визуализировали с помощью функциональной МРТ активность мозга здоровых добровольцев до, во время и после приема высокой дозы псилоцибина. Оказалось, что этот психоделик вызывает глубокую рассинхронизацию функциональных связей в коре и подкорковых структурах, сильнее всего затрагивающую сеть пассивного режима работы мозга, которая отвечает за восприятие времени, пространства и собственной личности. После окончания острых эффектов вещества эта рассинхронизация проходит, однако некоторые изменения нейробиологических функций сохраняются на протяжении недель, что способствует пониманию механизмов долгосрочных эффектов псилоцибина. Отчет о работе опубликован в журнале Nature, там же ему посвящен редакционный материал на сайте журнала.

Псилоцибин, как и другие психоделики, действует на серотониновые 5-HT2A-рецепторы, вызывая на протяжении действия значительные изменения восприятия эго, времени и пространства. В клинических испытаниях однократный прием высокой дозы этого препарата (порядка 25 миллиграмм) при участии специально подготовленных психотерапевтов вызывал быстрое и стойкое уменьшение симптомов депрессии, зависимости и других психических расстройств. О молекулярных механизмах действия и психологических эффектах псилоцибина известно довольно много, при этом его действие на связывающем их нейробиологическом уровне остается малоизученным.

Чтобы заполнить этот пробел, Нико Дозенбах (Nico Dosenbach) из Университета Вашингтона в Сент-Луисе с коллегами из разных научных центров США пригласил для участия в эксперименте семь взрослых (возраст 18–45 лет) здоровых добровольцев. С интервалом в 1–2 недели им назначали в присутствии двух специалистов по психоделической психотерапии однократно по 25 миллиграмм псилоцибина и 40 миллиграмм психостимулятора метилфенидата, который вызывает схожие с псилоцибином соматические эффекты, но без психоделического действия. За несколько недель до, во время и в течение трех недель после приема добровольцам регулярно проводили функциональную МРТ (в среднем 18 исследований каждому). Четыре участника вернулись через 6–12 месяцев для повторного приема псилоцибина с фМРТ.

В ходе каждого сеанса фМРТ добровольцы должны были в течение как минимум двух 15-минутных интервалов лежать неподвижно, глядя в фиксированную точку. Также они выполняли тесты на восприятие, в ходе которых должны были отвечать, совпадает ли предложенное изображение на экране компьютера со словом, прозвучавшим в наушниках. Кроме того, на каждой сессии психоделический опыт участников оценивали с помощью опросника MEQ30.

Оказалось, что при острых эффектах псилоцибина наблюдаются масштабные по силе и обширные по охвату изменения функциональных сетей мозга, охватывающие почти все аспекты его деятельности. В частности, происходила рассинхронизация функциональной связности, размывающая границы между мозговыми сетями путем снижения интеграции внутри сетей и сегрегации между ними — в итоге индивидуальные различия, присущие нормальной картине фМРТ, у участников стирались. В коре наибольшие изменения затрагивали ассоциативные сети, а в подкорке и в целом — сеть пассивного режима работы мозга (поддерживает базовое восприятие и функционирование, когда человек не занят какой-либо конкретной задачей). Подобные изменения функциональной связности коррелировали с субъективными психоделическими переживаниями добровольцев. При приеме метилфенидата их не наблюдалось.


Изменения функциональной связности и их корреляция с субъективными психоделическими переживаниями

Когда добровольцы выполняли задачу на восприятие, проявления десинхронизации уменьшались по сравнению с состоянием покоя. Это может объяснить, почему затемняющая маска на глазах и звукоизоляция от уличных шумов делают погружение пациентов в психоделическую психотерапию более полным, а отвлечение на внешние стимулы и общение могут облегчить негативный психоделический опыт.


Влияние выполнения задания на рассинхронизацию мозговой активности

Большинство острых нейробиологических эффектов были обратимыми при окончании действия псилоцибина, однако изменения связей между сетью пассивного режима работы мозга и передним гиппокампом, участвующим в формировании эмоций и памяти, сохранялись неделями. Подобные стойкие изменения в сетях, отвечающих за восприятие себя, эмоциональную сферу и трактовку жизни, указывают на то, что прием псилоцибина делает функциональные связи мозга более гибкими, и при содействии специалиста может ослабить ригидный дезадаптивный стиль мыслей и поведения, наблюдающиеся при психологических и психоневрологических расстройствах.


Стойкий эффект на функциональную связность

Помимо понимания нейробиологических эффектов псилоцибина полученные результаты могут дать объективную меру оценки его эффективности с помощью функциональной МРТ при клиническом применении. Происходят ли схожие изменения функциональной связности мозга при приеме других психоделиков, а также метилендиоксиметамфетамина и кетамина, предстоит выяснить в будущих исследованиях.

Ранее британские исследователи применили разные виды функциональной МРТ для наблюдения за мозгом человека при не долговременных, а острых эффектах ЛСД. Они также зарегистрировали масштабные изменения активности с рассинхронизацией, сильно выраженные в сети пассивного режима работы мозга.

[ArefievPV]

Жестовое общение шимпанзе оказалось похоже на диалог людей
https://nplus1.ru/news/2024/07/23/chimpanzee-gestural-exchanges
Задержки между жестами были схожи с задержками между репликами в человеческом разговоре

Ученые из Великобритании, Германии и США обнаружили, что шимпанзе с помощью жестов могут вести диалог, а не только побуждать друг друга к тем или иным действиям. Кроме того, для такого взаимодействия оказалась характерна универсальная временная структура обмена репликами и реакциями. Средняя задержка между жестом одной особи и жестом или поведенческой реакций другой составляла около 200 миллисекунд — примерно как в человеческом разговоре. Результаты опубликованы в Current Biology.

Способность быстро чередовать реплики в диалоге — одна из основных черт человеческого языка. Животные тоже обмениваются сигналами: особи могут издавать различные крики на большом расстоянии друг от друга — чтобы оповестить сородичей об опасности или сообщить какую-то другую информацию, и также могут воспроизводить чередующиеся вокализации на близком расстоянии. Однако все это не слишком похоже на диалог, поскольку чаще всего не предусматривает личного взаимодействия особей. Исключение — жестовая коммуникация нечеловеческих приматов: обезьяны обычно используют жесты, обращаясь к конкретному сородичу, с целью побудить его к какому-либо действию — например, поиграть с ними. В ответ получатель совершает это действие (или не совершает, если не хочет). Задержки между жестом одной особи и реакцией другого иногда приближаются к задержкам между репликами в человеческих диалогах. Но жестовый диалог, похожий на человеческий разговор, у других приматов до сих пор не наблюдали.

Кэтрин Хобейтер (Catherine Hobaiter) из Сент-Эндрюсского университета с коллегами из Великобритании, Германии и США наблюдала за жестовой коммуникацией диких восточноафриканских шимпанзе (Pan troglodytes schweinfurthii) из пяти сообществ. В большинстве случаев взаимодействие обезьян происходило по классическому сценарию: за жестом следовала поведенческая реакция получателя. Однако 14 процентов всех зафиксированных взаимодействий (592 из 4223) включали обмен жестами — ситуации, когда в ответ на жест сородича шимпанзе демонстрировали другой жест. Такие переговоры обычно содержали лишь пару «реплик», но в некоторых случаях их количество достигало семи. То есть шимпанзе обменивались жестами так же, как люди обмениваются фразами во время разговора.

Ученые измерили задержки между окончанием жеста одного шимпанзе и началом жеста другого или началом его поведенческой реакции. Задержки между жестами составили около 200 миллисекунд (медианное значение — 120 миллисекунд, среднее — 663 миллисекунды) — примерно столько проходит между репликами в человеческих разговорах. Между жестом и поведенческой реакцией получателя проходило больше времени (медианное значение — 1200 миллисекунд, среднее — 1697 миллисекунд). Иногда шимпанзе реагировали на жест сородича ответным жестом еще до того, как тот завершал его демонстрацию (а в некоторых случаях жесты собеседников даже накладывались друг на друга). Подобное наблюдается и в человеческих разговорах, когда люди понимают, что хочет сказать собеседник, до того, как тот договорит, или перебивают друг друга в оживленной беседе. На разговоры обезьянье общение было похоже еще и тем, что жесты, произведенные в ответ, зависели от полученных перед этим жестов.


Распределение задержки жестовых (сверху) и поведенческих (снизу) реакций шимпанзе на жесты сородичей

Шимпанзе из всех пяти сообществ в основном реагировали на жесты сородичей с одинаковыми задержками. Однако были и различия: шимпанзе из сообщества Сонсо были более медлительными, чем шимпанзе из сообществ Каньявара и Вайбира, — задержки между репликами были длиннее. Эти различия во времени реакции, вероятно, культурные — подобное наблюдается в разных человеческих языках.

Авторы пришли к выводу, что быстрый и скоординированный обмен сигналами, характерный для человека, может быть не обусловлен языком. Также они предположили, что аналогичные временные коммуникативные структуры могут существовать и у других социальных видов, которые общаются на близких расстояниях, — например, у китообразных или летучих мышей. Будущие исследования с другими видами могут прояснить, развились ли такие особенности коммуникации у людей и шимпанзе независимо или были унаследованы от общего предка. Также в будущем можно будет изучить, как вероятность и динамика обмена жестами зависит от отношений между взаимодействующими особями и от их целей.

Ранее команда Хобейтер выяснила, что люди хорошо распознают жесты шимпанзе и бонобо, а маленькие дети и вовсе частично разделяют с шимпанзе и гориллами жестовый репертуар.

[ArefievPV]

Пространство как последовательность: психофизиологи смоделировали, как мозг ориентируется на местности
https://naked-science.ru/article/medicine/prostranstvo-posledovatel
Исследователи из компании Google создали модель, которая точнее предыдущих отражает функционирование гиппокампа — области мозга, которая участвует в хранении и обработке топографической информации, помогая животным и человеку ориентироваться в пространстве. Новая модель не только объясняет давно известные особенности работы гиппокампа, но и учитывает совсем недавно открытые его свойства.

Ориентирование в пространстве — один из важнейших навыков животных и человека. Его природу активно изучают в академической среде. В частности, одно из исследований показало, что маршруты, освоенные наяву, дополнительно обрабатываются и усваиваются во сне.

Команда специалистов из Google DeepMind предложила психофизиологичскую модель, которая, на их взгляд, наиболее полно характеризует обработку пространственной информации в мозге. Описание концепции, претендующей на самое точное отражение работы гиппокампа при ориентировании в пространстве, опубликовал журнал Science.

Авторы научной статьи предположили, что образ пространства в мозге формируется в результате процесса, схожего со скрытым обучением последовательности высокого порядка. Гиппокамп поместили «в парадигму, ориентированную на последовательность, бросая вызов преобладающему взгляду, ориентированному на пространство». По словам ученых, такой подход позволяет объяснить разного рода изменения в отображении пространства, связанные, например, с геометрией, прозрачными или непрозрачными барьерами, ориентирами, расстоянием до начального или конечного местоположения.


Согласно новой модели, мозг обрабатывает пространственную информацию как последовательность наблюдений / © Rajkumar Vasudeva Raju et al., Google DeepMind, Science

«Рассмотрение пространства как последовательности <…> предполагает, что методология картографирования пространственных полей, которая интерпретирует последовательные нейронные реакции в евклидовых терминах, сама по себе может быть источником аномалий. Наша модель, clone-structured causal graph (CSCG), использует структуру графов более высокого порядка для изучения скрытых представлений, сопоставляя сенсорные входы с уникальными контекстами», — пояснили ученые.

Специалисты протестировали CSCG в разных условиях. Сначала модель пробовала изучать топологии на основе последовательностей наблюдений, затем — представлять карты нескольких сред в одной модели, а также объединять карты данных, пересекающихся пространственно, но никак не связанных во времени. Исследовалась и способность модели использовать ранее приобретенные структурные данные, чтобы управлять поведением в незнакомой среде. Все перечисленные свойства необходимы животным и человеку для ориентирования в пространстве.

Во второй серии экспериментов ученые проверяли, может ли CSCG воспроизвести и объяснить широкий спектр явлений, происходящих в гиппокампе, данные о которых были известны и экспериментально подтверждены. В общих чертах их можно разделить на пространственные, связанные с геометрией и ориентирами, имеющие как пространственный, так и временной компоненты, а также повторение, искажение и изменения поля местоположения в отношении взаимосвязи с окружающей средой.

Модель CSCG также оказалась способна учесть явления, которые были обнаружены совсем недавно. Например, способность мозга крысы определить, сколько одинаковых кругов нужно сделать по лабиринту, чтобы получить вознаграждение. Алгоритм, обученный, что вознаграждение полагается после третьего круга по прямоугольной дорожке, самостоятельно стал различать круги и предсказывать момент получения награды без явных указателей.

Новая модель может быть полезна не только для понимания процессов, происходящих в мозге, но и для лечения распространенных болезней. В их числе, например, нейродегенеративные диагнозы, при которых часто нарушаются навигация и ориентирование в пространстве, — болезни Паркинсона и Альцгеймера.

[ArefievPV]

Как эволюция сделала нравственность обязательной

Многие уверены, что способность к моральным и нравственным поступкам и альтруизму – качества, которые отличают нас от животных. Но биология говорит, что это всего лишь результат эволюции – такой же, как крылья, зубы или разный цвет кожи. И в той или иной мере они есть у многих других животных. В видео обсудим, как наша биология предопределила развитие морали и альтруистического поведения.

Тайм-коды:

00:00 – привет! Мораль и альтруизм имеют биологическую природу.
00:56 – альтруистическое поведение у насекомых.
02:44 – альтруизм – залог успеха для существ, живущих в группах.
06:04 – какие механизмы контролируют альтруистическое поведение.
07:01 – у людей работают сходные механизмы.
07:37 – теплокровность – причина появления морального поведения.
09:20 – цена высокого интеллекта млекопитающих.
10:29 – решение проблемы беспомощных детенышей.
10:54 – окситоцин как стимулятор альтруизма.
12:43 – жестокий эксперимент с полевками показал мощь окситоцина.
14:10 – зеркальные нейроны как еще один движитель альтруизма и морального поведения.
16:14 – эти механизмы переносятся и на домашних животных.
16:54 – социальные инстинкты.
17:44 – моральные ценности у разных культур очень часто совпадают.
19:07 – альтруистическое поведение часто напрямую выгодно альтруисту.
23:07 – почему биологическая обусловленность альтруизма – это не всегда хорошо.

[ArefievPV]

Почему наша память регулярно обманывает нас

Воспоминания – важнейший компонент, формирующий нашу личность. Именно поэтому мы так дорожим ими и опираемся на них, когда строим свою картину мира. И при всем при этом значительная часть того, что мы помним о себе и о прошедших событиях – ложь. И ложные воспоминания – не какой-то артефакт или поломка, это типичное проявление того, как работает наша память. В видео поговорим о том, как и почему наши воспоминания так легко изменяются, и о том, можно ли в принципе доверять нашей памяти.

Таймкоды:

00:00 – Ваши воспоминания – точно настоящие?
02:09 – Как мы думаем, устроена память.
03:08 – Реклама.
05:23 – Успешные эксперименты по внедрению ложных воспоминаний.
09:04 – Архив ложных воспоминаний.
10:53 – Как на самом деле устроена память.
12:53 – Как у нас формируются ложные воспоминания.
14:28 – Как воспоминание о чем-то меняет само воспоминание.
16:41 – Как само запоминание влияет на то, что мы будем помнить.
19:09 – Воспоминание может изменяться под влиянием близких по времени событий.
19:41 – Изменение отношения к чему-то сейчас влияет на воспоминания о прошлых событиях.
21:05 – Воспоминания об эмоциях перезаписываются точно так же, как и о фактах.
21:52 – Внедрение ложных воспоминаний может изменять текущие вкусы людей.
22:44 – Почему наша память настолько ненадежна.
24:39 – Как сохранять объективный взгляд на вещи, несмотря на ненадежность памяти.
25:44 – Как можно манипулировать воспоминаниями себе на пользу.
27:53 – Итог.

[ArefievPV]

Вера в справедливость – лишь искажение нашего мозга

Каждый раз, когда в мире происходят какие-нибудь ужасные события, соцсети наполняются призывами всех кар на головы злодеев и проникновенными уверениями, что тех, кто творит подобное, непременно ждет наказание. Увы, но подобная убежденность – не более чем когнитивное искажение под названием вера в справедливый мир. И его цель – избавление от страданий, но не жертв несправедливости, а нас самих. В видео подробно разберем это искажение и поймем, как не поддаваться ему.

Таймкоды:

00:00 – Сталкиваясь с несправедливостью, люди верят, что злодеев ждет возмездие.
01:11 – Такая вера – проявление когнитивного искажения «вера в справедливость мира».
03:25 – Реклама.
5:36 – Эксперименты, подтверждающие, что это искажение распространено повсеместно.
08:21 – Прямое следствие этого искажения – виктимблейминг.
09:27 – Искажение справедливости мира помогает нам лучше приспосабливаться.
12:56 – Это искажение помогает сохранять избежать чувства вины.
14:29 – Искажение справедливости мира помогает нам быть более функциональными.
15:22 – Искажение справедливости мира помогает обществу быть более стабильным.
18:58 – Как вера в справедливость мира заставляет нас осуждать бедных и больных.
21:13 – Убежденность, что злодеев ждет возмездие, – проявление эгоизма.

[ArefievPV]

Нейрохирурги выяснили, как мозг адаптируется к новым условиям
https://naked-science.ru/article/medicine/neznakomye-usloviya
Попадая в новые условия, человек способен их оценить, а затем выбрать наиболее подходящие действия. Что происходит в мозге, когда мы принимаем решения в незнакомой для себя ситуации, объяснили медики из США и Канады. Они сравнили специфическую активность нейронов с поведением стаи птиц.

Когда человек учится чему-то новому, работает в том числе гиппокамп — область головного мозга, которая участвует в формировании эмоций, запоминании, ориентации в пространстве. Именно активность гиппокампа помогает переводить информацию из рабочей памяти в долговременную и «закреплять» недавно освоенный маршрут. Однако оказалось, что роль этой области в обучении еще более значима, чем предполагалось.

Нейрохирурги из Калифорнийского технологического института (США), Университета Торонто (Канада), Колумбийского университета (США) и Седарс-Синайского медицинского центра (США) выяснили, что принятие решений на основе абстрагирования и логических выводов полностью зависит от нейронов гиппокампа. Первое исследование, в котором разумное поведение в новых условиях впервые описывается с точки зрения процессов головного мозга, опубликовал журнал Nature.

«Абстрагирование позволяет нам игнорировать несущественные детали и сосредоточиваться на информации, которая необходима, чтобы действовать. Логический вывод — это использование знаний для обоснованных предположений об окружающем нас мире. Оба процесса важны для познания и обучения», пояснили авторы публикации.

В рамках исследования, во время диагностики эпилепсии, ученые имплантировали в мозг 17 пациентам электроды. Затем участников эксперимента попросили выполнить задания на компьютере и фиксировали активность их мозга.

Пациентам несколько раз показывали четыре картинки: с человеком, обезьяной, автомобилем и автобусом. Они должны были нажать кнопку слева или справа — ту, которая соответствует правильному названию объекта на изображении. После каждого ответа участники исследования получали сообщение с текстом «правильно» или «неправильно». Когда люди запомнили все правильные ответы и научились выбирать их с помощью кнопок, правила изменились на противоположные. Правильным в каждом случае стал считаться тот вариант из двух предложенных, который участники эксперимента еще не выбирали.

Многие пациенты быстро поняли, что изменилось, и самостоятельно вывели предпочтительные ответы без специального заучивания — сделали логический вывод.  В этот момент исследователи зафиксировали активность тысяч нейронов в гиппокампе, которая напоминала летящую стаю птиц или толпу болельщиков на стадионе, которые спонтанно начинают петь вместе. Поведение нервных клеток указывало на то, что у участников эксперимента сформировались абстрактные, концептуальные знания, необходимые для выполнения задачи. У тех, кто не смог найти правильные ответы в новых условиях, подобной активности в мозге не обнаружили.


Активность нейронов головного мозга при абстрагировании и логических выводах по своему характеру напомнила исследователям стаю летящих птиц или толпу поющих болельщиков на стадионе / © Hristos S. Courellis et al., Nature

Некоторые пациенты не могли разобраться в изменившихся правилах с опорой на предыдущий опыт ответа на вопросы. Однако после устной инструкции от исследователей они сориентировались, а в мозге сформировалась такая же нейронная структура, как у участников исследования, которые справились с новой задачей самостоятельно.

«Это важнейшее открытие показывает, что вербальный ввод может привести к представлениям, которые в противном случае потребовалось бы долго получать на собственном опыте».

Особенно примечательно, что обнаруженная специфическая активность нейронов локализуется только в гиппокампе. Это не только говорит о его ведущей роли в усвоении абстрактных знаний и формировании логических выводов, но и открывает перспективы для лечения заболеваний, которые его поражают. Например, результаты работы помогут лучше понять, почему нарушается принятие решений у пациентов с болезнью Альцгеймера, обсессивно-компульсивным расстройством и шизофренией.

P.S. «Принятие решений на основе абстрагирования и логических выводов полностью зависит от нейронов гиппокампа» – это, на мой взгляд, слишком категоричное утверждение.
 
Думаю, принятие решений на основе абстрагирования и логических выводов зависит не только от активности нейронов гиппокампа, но и от нейронной активности других структур мозга.
 
А вот фраза «о его ведущей роли в усвоении абстрактных знаний и формировании логических выводов» сформулирована уже более корректно.

[ArefievPV]

К предыдущему сообщению (другая подача материала, для сравнения).

Нейронные карты для абстрактных концепций
https://www.nkj.ru/news/50890/
В человеческом гиппокампе нашли инструмент для ассоциаций и категорий.

Идя по знакомой улице, мы следуем внутренней карте: мы знаем, где нужно свернуть, какая улица находится рядом с нашей, а какая – далеко, мы знаем, какие дома стоят вместе и какие в них есть магазины. Если улица незнакомая, то карта строится с нуля, но, так или иначе, окружающие объекты группируются у нас в уме по ландшафтно-картографическому принципу.

Однако мы группируем и классифицируем не только объекты ландшафта, но вообще любые предметы окружающего мира. При этом группы и категории могут перекрываться, входить одна в другую, вообще быть довольно произвольными. Скажем, какие вещи ассоциируются у нас с зимой? Пальто, тёплая куртка, сапоги, санки, коньки, снег, лёд и т. д. С летом, соответственно, связаны футболки, крем для загара, плавание по реке или озеру, комары. Одновременно сапоги и футболки относятся к предметам одежды, а санки и, скажем, речные катамараны относятся к предметам досуга.

Дело не в незыблемости или истинности подобных ассоциаций, а в том, что они в принципе образуются. И образуются они не только у человека, но и у животных. Без умения категоризировать было бы сложно выживать – это легко понять, если представить категорию «всё, что связано с хищником» и категорию «надвигается непогода». Животные строят ассоциации между объектами по мере накопления опыта, причём, что интересно, карта ассоциаций возникает там же, где и ландшафтная карта, то есть в гиппокампе, одном из главных центров памяти.

Мы много раз рассказывали про разные нейроны навигации гиппокампа и карты местности, которые в нём хранятся. Эксперименты с мышами и обезьянам показали, что гиппокамп схожим образом работает и с «непространственными» объектами. Например, если пустить мышь по лабиринту, в её гиппокампе будут активироваться нейроны и нейронные цепи, соответствующие поворотам и переходам лабиринта. Но если мышь будет сидеть на месте и слушать некий звук, который будет изменяться по высоте, то через какое-то время у неё в гиппокампе можно будет видеть схожую картографическую активность: нейроны будут отмечать изменения в высоте звука, как если бы мышь двигалась по звуковому ландшафту.

Сотрудники Седарс-Синайского медицинского центра и Колумбийского университета поставили схожий эксперимент с несколькими добровольцами, которым в мозг ввели электроды в связи с эпилепсией. (В некоторых случаях эпилепсия требует хирургического лечения, и чтобы определить очаг болезни, в мозг на время имплантируют электроды, считывающие активность нейронов; попутно такие больные могут участвовать в нейробиологических исследованиях.) Задача была в том, чтобы увидеть на уровне нейронов, как вообще образуются ассоциации между объектами и как такие ассоциации ведут себя при смене контекста.

Участникам эксперимента последовательно показывали четыре картинки: человека, обезьяну, автомобиль и арбуз. Двумя клавишами нужно было отправить каждую картинку с экрана налево или направо. Относительно «направо» и «налево» картинки группировались по две, то есть человека и обезьяну нужно было отправлять налево, а автомобиль и арбуз направо. Но до этого нужно было додуматься путём проб и ошибок. То есть подопытный нажимал «направо» на картинке с человеком, и получал сообщение об ошибке, нажимал «направо» на картинке с арбузом, и получал сообщение о правильном ответе, и т. д. Картинки ходили по кругу, пока участники эксперимента не усваивали связь между парами картинок и действием.

В какой-то момент правила менялись: та пара картинок, которую до сих пор отправляли налево, нужно было теперь двигать направо, и наоборот. Но добровольцам об изменениях в правилах не говорили, они просто начинали получать сообщения об ошибке. Некоторые, получив такое сообщение раз или два, догадывались, что изменения касаются связанных картинок, то есть сформированная в уме ассоциация помогала им сделать вывод о том, как нужно манипулировать картинками в новых условиях.

Все это время исследователи записывали активность тысяч нейронов, чтобы потом с помощью искусственного интеллекта вычленить в них сходства и различия. Представление об отдельной картинке раскладывалось на огромное число нейронов, или, говоря точнее, на активности нейронов. Картина этих активностей была схожа для изображений, объединённых одним действием – то есть по работе нейронов можно было сделать вывод, что арбуз и автомобиль более схожи друг с другом, чем арбуз и человек, или арбуз и обезьяна, и т. д. Можно сказать, что объекты картировались в соответствии с приобретённой категорией, но слово «карта» тут, возможно, не очень удачное.

Когда мы говорим о карте, то сразу представляем себе расстояния в дву- или трёхмерном пространстве. Здесь же речь совсем не о том, что «нейроны арбуза» находятся близко к «нейронам автомобиля» и далеко от «нейронов обезьяны»; и даже не о том, что в гиппокампе появляются нейроны, настроенные на манипуляции с конкретным образом. Речь о том, что в гиппокампе возникает категориальные сходства и отличия, причём активность, которая объединяет предметы в одну категорию, и активность, которая разводит их по разным категориям, не обязательно возникает в разных нейронах. Можно сказать, что тут речь идёт о создании карты понятий безотносительно содержания этих понятий. Абстрактности добавляет искусственность ситуации в целом: всё-таки в жизни нам не приходится группировать изображения фруктов и машин в соответствии с тем, куда эти изображения нужно двигать. Но если нечто подобное можно проделать на таком условном материале, значит, тот же механизм работает при любых произвольных ассоциациях, при любом категоризировании.

Не у всех участников эксперимента на нужных картинках появлялась ассоциирующая нейронная активность. Те, у кого она появлялась, легко переключались на новые правила (когда направление движения пар картинок без предупреждения менялось на противоположное). Те, у кого её так и не появлялось, повторяли долгий – относительно – путь проб и ошибок. Но если им раскрывали правила игры, то нужная обобщающая, категориальная активность в гиппокампе возникала очень быстро. При этом возникала она тем же способом и не отличалась от такой же активности, как у тех, кто обо всём догадался сам.

И это первый случай, когда на уровне нейронной активности удалось увидеть, как под действием слов в мозге происходят изменения, соответствующие когнитивной перенастройке. Можно сказать, что исследователям удалось отчасти поймать момент озарения, когда мы вдруг понимаем то, что долго не получалось понять, пусть и с помощью чужих объяснений. Возможно, что новые данные пригодятся не только в фундаментальной нейробиологии, но и в самой что ни на есть практической психологии и педагогике – ведь можно же представить, как человек схватывает родство каких-то далёких абстрактных понятий, стимулируя нейронные сети гиппокампа с помощью магнитного поля или слабого тока.

Результаты исследований опубликованы в Nature.

[ArefievPV]

Люди крайне редко понимают оппонентов правильно
https://naked-science.ru/article/psy/redko-ponimayut-opponento
Мы привыкли считать, что в большинстве случаев правильно понимаем реплики собеседников, однако зачастую слышим совсем не то, что нам говорили. Особенно это заметно в отношении людей, которые придерживаются противоположной точки зрения. Как часто возникают такие недопонимания, выяснили ученые из Великобритании.

Современная наука активно изучает общение людей с разными политическими взглядами, чтобы регулировать разногласия между социальными группами. Например, согласно недавним исследованиям, разговор с политическим оппонентом способен положительно влиять на человека, а устранение недопониманий не снижает неприязнь к идеологии.

Психологи из Королевского колледжа Лондона и Оксфордского университета (оба — в Великобритании) выяснили, насколько представители разных точек зрения на самом деле способны прийти к пониманию. Оказалось, что, в отличие от людей «по одну сторону баррикад», оппоненты в основном неправильно трактуют слова и убеждения друг друга. Научную статью с соответствующими выводами опубликовал журнал Scientific Reports.

В эксперименте, который провели ученые, участвовали 256 взрослых из США, из которых одна половина придерживалась левых политических взглядов, а вторая — левых. Каждому показали несколько политических заявлений, степень согласия с которыми нужно было оценить по пятибалльной шкале. Среди высказываний, были, например, следующие: «Иммигранты приносят пользу обществу», «У всех женщин должна быть законная возможность сделать аборт».

Далее участников исследования попросили предсказать, как на те же утверждения отреагирует другой участник — единомышленник или оппонент. В качестве «отправной точки» им сначала показывали один из ответов этого человека, а затем разрешали при желании ознакомиться еще с пятью. Прогноз можно было менять или подтверждать по мере поступления новой информации.

Хотя участники эксперимента были готовы узнать как можно больше о людях, с которыми не были согласны, они, даже получив большое количество информации, постоянно ошибались в предсказаниях. Участники исследования угадали мнение оппонента менее чем в 40% случаев. О единомышленниках верные предположения люди делали даже с минимумом сведений о них, хотя и в этом случае доля правильных предсказаний не превысила 51%.

При этом более чем в 70% случаев люди участники исследования были уверены, что отвечают правильно. Этот показатель иллюстрирует, насколько точным мы привыкли считать свои представления о других людях.

«Наше исследование показывает, что люди хорошо понимают людей, похожих на них самих, и их уверенность в этом вполне обоснована. Однако людей, которые придерживаются взглядов, отличных от наших, мы явно понимаем значительно хуже. Чем больше мы уверены, что можем их понять, тем больше вероятность того, что мы ошибаемся. Люди плохо осознают свою неспособность понять людей, которые отличаются от них самих», — объяснили авторы научной работы.

Исследователи также обратили внимание на то, что, узнав о человеке больше, люди были готовы изменить мнение о нем. Это значит, что регулярное и непосредственное общение с разными людьми все же могло бы снизить нашу неприязнь к тем, кто на нас не похож. Главное — помнить, что любое утверждение можно понять неверно, и не бояться уточнять важные детали.

[ArefievPV]

Спинномозговую жидкость впервые обнаружили за пределами мозга
https://naked-science.ru/article/medicine/cns-pns-united
Как следует из названия, спинномозговая жидкость циркулирует в головном и спинном мозге. Похоже, теперь в учебники по физиологии придется внести поправки: согласно новому исследованию, спинномозговая жидкость (ликвор) в норме также омывает нервы по всему телу. Важное открытие не только заставляет иначе взглянуть на роль этой жидкой среды организма, но и открывает новые перспективы лечения болезней.

На вопрос «что такое спинномозговая жидкость?» любой врач или биолог ответит, что это жидкая среда, которая заполняет желудочки головного мозга, область между его оболочками и канал спинного мозга. Спинномозговая жидкость, она же ликвор, вырабатывается в выстилке желудочков мозга, в так называемом сосудистом сплетении, и выполняет важные функции в центральной нервной системе, механически защищая ее и обеспечивая метаболизм. При этом ликвор всегда считали изолированным внутри связанных между собой полостей центральной нервной системы (ЦНС) и в норме никогда ее не покидающим.

Однако, согласно новой статье в журнале Science Advances, это определение не вполне правильное. Точнее, оно не полное, так что наши взгляды на ликвор и его роль в норме и при патологии могут вскоре измениться.
История открытия началась пару лет назад с очень необычного эксперимента. Его выполнили пластические хирурги, которые искали способ проводить операции без повреждения содержащих ликвор структур. Объектом исследования был… труп, в желудочек мозга которого ввели физиологический раствор. Совершенно неожиданно нерв на запястье тела распух, что явно намекало на его связь с главным «хранилищем» спинномозговой жидкости.

Всем известно, что ЦНС и периферические нервы связаны передачей нервного импульса, но существование в них «сообщающихся сосудов» показалось совершенно невероятным. Поэтому авторы провели новые эксперименты, на сей раз на лабораторных мышах. В их желудочки мозга вводили флуоресцентную краску, и та каким-то образом добралась через весь организм до седалищного нерва у основания задней конечности.

Далее в опытах на грызунах использовали более избирательную метку — наночастицы золота двух размеров: 1,9 нанометра в диаметре и 15-нанометровые. Первые сопоставимы по размеру с молекулами глюкозы, которые циркулируют в крови, вторые близки к очень крупным белкам иммунной системы — антителам.

Спустя четыре часа после введения более мелких наночастиц они успешно перебрались из центральной в периферическую нервную систему, достигнув просвета аксонов самых дальних нейронов. Наночастицы размером с крупный белок «застряли» у основания нервов, на границе со спинным мозгом. Локализацию золотых меток точно отслеживали с помощью электронного микроскопа.

Ранее уже было известно, что нервы погружены в особую защитную среду, так называемую эндоневральную жидкость. Но то, что она на деле напрямую связана со спинномозговой жидкостью, — настоящая сенсация. Публикация может перевернуть наши представления о важном аспекте работы нервной системы и развитии многих болезней, а также лечь в основу новых методов лечения. Авторы исследования считают, что лекарственные средства вполне можно доставлять к нервам по всему телу с пульсирующим током ликвора.